Блог писателя Николая Свечина

В Петербурге водосточные трубы подвязывают снизу большими полиэтиленовыми пакетами. К вечеру в них накапливается талая вода с крыш. Не знаю, что происходит потом. Возможно, поутру приходит мастеровой и сильным ударом кувалды отделяет льдину от трубы...
На вокзале объявляют: "Поезд до Нижнего Новгорода заканчивает посадку на шестой платформе. Нумерация вагонов от Петербурга". У нас говорят: от хвоста состава.
На Неве большие полыньи, в которых сожительствуют чайки и кряковые утки. То же самое по каналам: там почти под каждым мостом автономная полынья. Но есть участки крепкого льда. На Фонтанке кто-то вытоптал по насту: "Vася".
Дворцовая площадь в пушках и ракетных установках. Милитаризация какая-то...
В книжных магазинах малолюдно.
Небо серое с утра до вечера, нет-нет метель. Но все равно хорошо.

Мы с Татьяной поехали в любимое Заветлужье, в деревню Шижму; думали, что на неделю. Получилось иначе. Мы стали выносить с огорода старые доски - под ними любят селиться гадюки - и я наступил на ржавый гвоздь. И все удовольствия сельской жизни сразу кончились.
Сначала мы пытались не уезжать обратно в город, а получить первую помощь в соседнем посёлке. Там есть медпункт, фельдшер... Но тётенька-фельдшер послала нас куда подальше - у неё нет противостолбнячной сыворотки. Я хотел махнуть рукой на случившееся и ограничиться зелёнкой, но боязно! Нет-нет, да кто-то и помирает... Татьяна настояла на возвращении в Нижний. Мы сели в электричку, два с половиной часа в пути - и мы дома. Сразу отправились в травмопункт, что недалеко от вокзала. А сердце-вещун ноет: примут ли меня там? Не пошлют ли в свой район? Так оно и вышло. Седовласый усталый эскулап сразу же поинтересовался, и очень настойчиво - чего это я сюда запёрся? И предложил мне с дырявой ногой лезть в автобус и ехать на другой конец города, туда, где я прописан. Пришлось униженно клянчить, чтобы меня приняли, а не выгнали... Эскулап с презрением выписал мне какую-то бумагу, велел медсестре сделать уколы, перебинтовать и смазать рану и т.п. Подошла дама в белом халате, и песня повторилась: "чё-ж вы к нам-то пришли? чё к себе не проехали? ходют тут всякие..." 
Любезные фрэнды! Я, конечно, понимаю, что свои права надо знать, и моя вина, что я их не изучил. Есть закон о медицине, там что-то написано. Но нельзя ли получить от вас справку простыми русскими словами: на что я имею право потому лишь, что являюсь гражданином Эр Эф? Мог ли я поставить усталого эскулапа на место цитатой из нормативного акта, и не унижаться, а требовать законной помощи? Или нет? 

Опять сериал, опять хороший и опять с ошибками!

Начнём с приятного. Понравилось практически всё, а особенно удивили люди из Балтийской транспортной прокуратуры. Замечательные типажи – и самоубийца Сорокин, и его начальник. Хороши эстонцы, да и германский резидент не подкачал. Пока наименее убедительными и несколько ходульными кажутся Воронцов с Никандровым (Пореченков с Маковецким), но, возможно, это я уже придираюсь…Сам Максим Максимыч нравится без дураков. В угадываемых параллелях со Штирлицем чудится лёгкая и приятная ирония. А уж когда он выложил ёжика из спичек, сделалось совсем весело.

Теперь замечания. Чекист, опознавший Исаева в синематографе (не помню его фамилию), был одет в кожаное пальто. Такие тогда ещё не носили, а в моде были куртки. Назывались они тужурками (был такой вид форменной одежды, присвоенный студентам, железнодорожникам и военным инженерам). Кожаные тужурки появились в России в Мировую войну – были закуплены в большом количестве в Швеции для самокатчиков (так именовали мотоциклистов). Очень удобные именно для этих частей – короткие, не мешают вести машину, и легко отмываются от масла и грязи, не то, что шинели. Затем эти куртки присвоили лётчики – самый модный тогда род войск, элита, любимцы барышень. Именно поэтому запали на кожаные тужурки чекисты – хотели прикинуться лётчиками и понравиться девкам. Песня «А ты не лётчик» исторически весьма выверена, так оно и было, пока чекисты сами не сделались элитой. Далее, этот деятель уверенно опознал Исаева и даже назвал его Бокию, но почему-то сделал ротмистром. В сцене расстрела у Исаева погоны поручика (три звезды на одном просвете). Разница не в одно звание, а даже в два (был ещё штабс-ротмистр); так ошибиться в то время было невозможно.

Кольнула сцена встречи Воронцова с Пожамчи в вагоне («ранее Вы называли меня «ваше превосходительство»). Если он граф, то обращаться к нему должны были «ваше сиятельство», причём исключительно так, и старшие, и младшие, и устно, и письменно. Титул ставился тогда перед званием или чином.

Ещё одна ошибка в другой «вагонной» сцене допущена при беседе Пожамчи с Отто Ноймарком. Германский резидент протягивает оценщику немецкий паспорт, на котором почему-то написано «Дойчес Райх». На дворе, вообще-то, 1921 год, и в Германии уже три года, как республика (т.н. Веймарская). Кроме того, тогда это была слабая и нищая страна, в которой стояли французские оккупационные войска (в Рейнской зоне), марка девальвировалась и происходили голодные бунты. Паспорт такой Германии был плохим подарком…

Пока, вроде бы, всё. Ждём следующих серий