Опять сериал, опять хороший и опять с ошибками!
Начнём с приятного. Понравилось практически всё, а особенно удивили люди из Балтийской транспортной прокуратуры. Замечательные типажи – и самоубийца Сорокин, и его начальник. Хороши эстонцы, да и германский резидент не подкачал. Пока наименее убедительными и несколько ходульными кажутся Воронцов с Никандровым (Пореченков с Маковецким), но, возможно, это я уже придираюсь…Сам Максим Максимыч нравится без дураков. В угадываемых параллелях со Штирлицем чудится лёгкая и приятная ирония. А уж когда он выложил ёжика из спичек, сделалось совсем весело.
Теперь замечания. Чекист, опознавший Исаева в синематографе (не помню его фамилию), был одет в кожаное пальто. Такие тогда ещё не носили, а в моде были куртки. Назывались они тужурками (был такой вид форменной одежды, присвоенный студентам, железнодорожникам и военным инженерам). Кожаные тужурки появились в России в Мировую войну – были закуплены в большом количестве в Швеции для самокатчиков (так именовали мотоциклистов). Очень удобные именно для этих частей – короткие, не мешают вести машину, и легко отмываются от масла и грязи, не то, что шинели. Затем эти куртки присвоили лётчики – самый модный тогда род войск, элита, любимцы барышень. Именно поэтому запали на кожаные тужурки чекисты – хотели прикинуться лётчиками и понравиться девкам. Песня «А ты не лётчик» исторически весьма выверена, так оно и было, пока чекисты сами не сделались элитой. Далее, этот деятель уверенно опознал Исаева и даже назвал его Бокию, но почему-то сделал ротмистром. В сцене расстрела у Исаева погоны поручика (три звезды на одном просвете). Разница не в одно звание, а даже в два (был ещё штабс-ротмистр); так ошибиться в то время было невозможно.
Кольнула сцена встречи Воронцова с Пожамчи в вагоне («ранее Вы называли меня «ваше превосходительство»). Если он граф, то обращаться к нему должны были «ваше сиятельство», причём исключительно так, и старшие, и младшие, и устно, и письменно. Титул ставился тогда перед званием или чином.
Ещё одна ошибка в другой «вагонной» сцене допущена при беседе Пожамчи с Отто Ноймарком. Германский резидент протягивает оценщику немецкий паспорт, на котором почему-то написано «Дойчес Райх». На дворе, вообще-то, 1921 год, и в Германии уже три года, как республика (т.н. Веймарская). Кроме того, тогда это была слабая и нищая страна, в которой стояли французские оккупационные войска (в Рейнской зоне), марка девальвировалась и происходили голодные бунты. Паспорт такой Германии был плохим подарком…
Пока, вроде бы, всё. Ждём следующих серий